Про все наболевшее.

Я не знаю, что вы делаете по вторникам. Лично у меня по вторникам запланирован Концерт для Химбы с оркестром. Так и в календаре написано: Вторник – ППЦ.

Все начинается с нашей знаменитой уборщицы Аны. Они приходит, когда кофе еще не улегся в моей голове, и начинает громко разговаривать по телефону и греметь предметами. Греметь – ее второй крутой талант (после таланта четыре часа без передышки убирать и говорить по телефону одновременно). Она так гремит, что Чарли Уоттс позавидует. Один раз на моих глазах она громыхнула воздушным шариком. И вот она парит по нашей кухне, прекрасная бразильянка, кричит что-то яростно-португальское в телефон, прижатый плечом к уху, машет тряпкой, другой рукой чем-то громыхает… такая вот у концерта увертюра. Несмотря на мажорное начало, в ней уже прослеживаются тревожные нотки. Что-то непременно будет, как бы говорит нам автор.

Потом приходит Рамона. Это наша румынская коллега, которая переехала сюда жить. В ее квартиру уже три месяца не могут провести интернет, поэтому она приходит работать к нам. По вторникам у нее рабочий созвон с румынскими ресечерами. Она включает скайп, говорит «Salut!» и продолжает партию Аны второй скрипкой по-румынски.

Рамона приходит не одна, а с собаком. Собак думает, у него два дома. Он думает – в одном доме я сплю, а во втором дают косточки, есть БЧ для вечной преданности и маленький мальчик для поиграть. По собакину, это лафа, а не жизнь. Он цокает когтями наверх, а потом вниз (обход!), садится на свою подстилку и начинает что-то громко грызть. Играет радио. Собак цокает и грызет. Румынский второй скрипкой к португальскому. Визжит кофе-машина. Это, так сказать, пронзительное арпеджио в завершении первой части концерта.

Вторая часть начинается, когда из школы приходят дикие дети. Их двое, потому что по вторникам у меня уроки вокала с Лоренцо, а куда деть его сына, лучшего друга моего сына? Дверь открывается, и дети ломятся внутрь. «Даня, погоди!» - кричу я. «Аспетта, Даниэлле!» - кричит Лоренцо. Какое там. Грязными ботинками по свежевымытому полу два Даньки мчатся на второй этаж, где компьютер. Там игра. В игре такая музыка, она как бы завывает. Ана грохочет. Стиральная машина, судя по звуку, выходит на орбиту. Игра завывает. Собак с радостным лаем кидается к детям (два мальчика – еще лучше, чем один). Лоренцо достает крохотную клавиатуру. БЧ наглухо запирается в своем офисе.

«Дзюдо сильнее, чем фехтование!» - кричит мой сын. «Нет, карате еще сильнее, чем дзюдо!» - кричит его друг. «Нет, дзюдо в мильон раз сильнее, чем карате!» - кричит один. «Нет, карате в мильон раз сильнее, чем дзюдо!» - кричит другой. С помощью этого рондо композитор как бы пытается передать нам цикличность всего живущего. Внезапно тема рондо сменяется. «У меня уже сто карточек!». «А у меня сто двадцать!». «Нет, у меня… у меня сто тридцать!». «Нет, сто сорок!». Они говорят на своей ужасной смеси голландского, русского и итальянского, который никто, кроме них не понимает. Ана наверху включает пылесос на полную мощность. Музыка явно говорит нам о том, что человеческие возможности безграничны. И это подготавливает нас к кульминации.

Лоренцо совсем плохо говорит по-английски. Я совсем плохо понимаю итальянский. Кого это волнует? «Зис из нот поссибл нон пью!» - говорит Лоренцо. «Вен ю гоу ап виз йор воче…, ю синк – ай вонт ту мейк э гуд саунд! Ю кеннот мейк э гуд саунд иф ю донт опен йор бока… маус! Ю синк – ай ду лайк зис, аааааааааааааааа! Импоссибиле! Э бене, ю ду лайк зис – ААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!! Энд ю хиар зе саунд ай мейк, энд йор майнд синкс – ай кен мейк зис саунд ту! Зис хэппенз ин йор майнд ин зе фрацционе ди секунда, си? Энд зен ю синг – ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

Чтоб красиво спеть, нужно думать о чем угодно, только не о том, что надо красиво спеть, - уныло думает Химба. Открыть рот, дышать пузом, скруглить губу по-особому, расслабить связки… ААААААААААА!

«Но!» - кричит Лоренцо. «Ю нот синк ту опен инсайд! Ю синк ту опен аутсайд! Зен йор вокал кордз ар…. Рилассато?» «Расслабленные, relaxed» - помогаю я ему. ОК, я попробую еще раз. Не думать про звук, открыть рот, вдохнуть пузом, интересно, почему наверху так тихо? Что там делают эти дети? ААААААА!!!!!!

«Си!» - кричит Лоренцо. «Эссаттаменте! Зис из зе саунд! Нау ю ремембер хау ту ду ит?» Си, я ребембер, думает Химба. Надо думать, а не поджигают ли дети ностра каза в настоящий момент. Очень расслабляет голосовые связки…

Собак думает, когда я беру свое верхнее си, меня мучают. Ни одно живое существо, думает собак, не будет выдавать такие звуки по своей воле. Поэтому он приходит посмотреть, не нужна ли помощь. В ответственный момент на меня снизу смотрят два сочувственных собачьих глаза. «Очень больно?» - спрашивает собак глазами, - «Хочешь, я его кусну?»

«Нау ви ду лоалоало!» - говорит Лоренцо. «Лоалоало!» - послушно поет Химба. «ЛОАЛОАЛОООООООО!!!» - дразнятся сверху дикие дети. «УУУУУ!» - подпевает собак. Рамона включает скайп – у нее теперь Украина. Ана спускается вниз, игнорируя грязный пол, все еще с телефоном у уха. Кофе-машина визжит. Игра завывает. Соседи-марокканцы решают поддержать это победное тутти, и включают свое «Аман-амаааааан!» на полную громкость. «У меня уже уровень сто!», «А у меня – мильон!», «А у меня – мильярд!» - ставят заключительный победный аккорд дикие дети.

Когда-нибудь я перекрашу дом в желтый цвет.

Про все наболевшее.

Я не знаю, что вы делаете по вторникам. Лично у меня по вторникам запланирован Концерт для Химбы с оркестром. Так и в календаре написано: Вторник – ППЦ.

Все начинается с нашей знаменитой уборщицы Аны. Они приходит, когда кофе еще не улегся в моей голове, и начинает громко разговаривать по телефону и греметь предметами. Греметь – ее второй крутой талант (после таланта четыре часа без передышки убирать и говорить по телефону одновременно). Она так гремит, что Чарли Уоттс позавидует. Один раз на моих глазах она громыхнула воздушным шариком. И вот она парит по нашей кухне, прекрасная бразильянка, кричит что-то яростно-португальское в телефон, прижатый плечом к уху, машет тряпкой, другой рукой чем-то громыхает… такая вот у концерта увертюра. Несмотря на мажорное начало, в ней уже прослеживаются тревожные нотки. Что-то непременно будет, как бы говорит нам автор.

Потом приходит Рамона. Это наша румынская коллега, которая переехала сюда жить. В ее квартиру уже три месяца не могут провести интернет, поэтому она приходит работать к нам. По вторникам у нее рабочий созвон с румынскими ресечерами. Она включает скайп, говорит «Salut!» и продолжает партию Аны второй скрипкой по-румынски.

Рамона приходит не одна, а с собаком. Собак думает, у него два дома. Он думает – в одном доме я сплю, а во втором дают косточки, есть БЧ для вечной преданности и маленький мальчик для поиграть. По собакину, это лафа, а не жизнь. Он цокает когтями наверх, а потом вниз (обход!), садится на свою подстилку и начинает что-то громко грызть. Играет радио. Собак цокает и грызет. Румынский второй скрипкой к португальскому. Визжит кофе-машина. Это, так сказать, пронзительное арпеджио в завершении первой части концерта.

Вторая часть начинается, когда из школы приходят дикие дети. Их двое, потому что по вторникам у меня уроки вокала с Лоренцо, а куда деть его сына, лучшего друга моего сына? Дверь открывается, и дети ломятся внутрь. «Даня, погоди!» - кричу я. «Аспетта, Даниэлле!» - кричит Лоренцо. Какое там. Грязными ботинками по свежевымытому полу два Даньки мчатся на второй этаж, где компьютер. Там игра. В игре такая музыка, она как бы завывает. Ана грохочет. Стиральная машина, судя по звуку, выходит на орбиту. Игра завывает. Собак с радостным лаем кидается к детям (два мальчика – еще лучше, чем один). Лоренцо достает крохотную клавиатуру. БЧ наглухо запирается в своем офисе.

«Дзюдо сильнее, чем фехтование!» - кричит мой сын. «Нет, карате еще сильнее, чем дзюдо!» - кричит его друг. «Нет, дзюдо в мильон раз сильнее, чем карате!» - кричит один. «Нет, карате в мильон раз сильнее, чем дзюдо!» - кричит другой. С помощью этого рондо композитор как бы пытается передать нам цикличность всего живущего. Внезапно тема рондо сменяется. «У меня уже сто карточек!». «А у меня сто двадцать!». «Нет, у меня… у меня сто тридцать!». «Нет, сто сорок!». Они говорят на своей ужасной смеси голландского, русского и итальянского, который никто, кроме них не понимает. Ана наверху включает пылесос на полную мощность. Музыка явно говорит нам о том, что человеческие возможности безграничны. И это подготавливает нас к кульминации.

Лоренцо совсем плохо говорит по-английски. Я совсем плохо понимаю итальянский. Кого это волнует? «Зис из нот поссибл нон пью!» - говорит Лоренцо. «Вен ю гоу ап виз йор воче…, ю синк – ай вонт ту мейк э гуд саунд! Ю кеннот мейк э гуд саунд иф ю донт опен йор бока… маус! Ю синк – ай ду лайк зис, аааааааааааааааа! Импоссибиле! Э бене, ю ду лайк зис – ААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!! Энд ю хиар зе саунд ай мейк, энд йор майнд синкс – ай кен мейк зис саунд ту! Зис хэппенз ин йор майнд ин зе фрацционе ди секунда, си? Энд зен ю синг – ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

Чтоб красиво спеть, нужно думать о чем угодно, только не о том, что надо красиво спеть, - уныло думает Химба. Открыть рот, дышать пузом, скруглить губу по-особому, расслабить связки… ААААААААААА!

«Но!» - кричит Лоренцо. «Ю нот синк ту опен инсайд! Ю синк ту опен аутсайд! Зен йор вокал кордз ар…. Рилассато?» «Расслабленные, relaxed» - помогаю я ему. ОК, я попробую еще раз. Не думать про звук, открыть рот, вдохнуть пузом, интересно, почему наверху так тихо? Что там делают эти дети? ААААААА!!!!!!

«Си!» - кричит Лоренцо. «Эссаттаменте! Зис из зе саунд! Нау ю ремембер хау ту ду ит?» Си, я ребембер, думает Химба. Надо думать, а не поджигают ли дети ностра каза в настоящий момент. Очень расслабляет голосовые связки…

Собак думает, когда я беру свое верхнее си, меня мучают. Ни одно живое существо, думает собак, не будет выдавать такие звуки по своей воле. Поэтому он приходит посмотреть, не нужна ли помощь. В ответственный момент на меня снизу смотрят два сочувственных собачьих глаза. «Очень больно?» - спрашивает собак глазами, - «Хочешь, я его кусну?»

«Нау ви ду лоалоало!» - говорит Лоренцо. «Лоалоало!» - послушно поет Химба. «ЛОАЛОАЛОООООООО!!!» - дразнятся сверху дикие дети. «УУУУУ!» - подпевает собак. Рамона включает скайп – у нее теперь Украина. Ана спускается вниз, игнорируя грязный пол, все еще с телефоном у уха. Кофе-машина визжит. Игра завывает. Соседи-марокканцы решают поддержать это победное тутти, и включают свое «Аман-амаааааан!» на полную громкость. «У меня уже уровень сто!», «А у меня – мильон!», «А у меня – мильярд!» - ставят заключительный победный аккорд дикие дети.

Когда-нибудь я перекрашу дом в желтый цвет.